Этот материал был опубликован в газете «Прибой» 16 апреля 2015 года — воспоминания В.Г.Белицкого.
Страницы истории: школы Геленджика 1943-1945 г.
«Итак — школа. В 1942-43 учебном году школы в городе не работали. Но буквально с сентября 1943 года руководство города озаботилось восстановлением занятий в школах. Начали составлять списки школьников, разыскивать уцелевшие строения, где можно было бы организовать занятия. Все школьные здания, кроме школы № 1, были разрушены.
Сложность заключалась ещё в том, что школьников трудно было собрать. Многие родители не отпускали детей в школу, опасаясь бомбёжек. Как-то не верилось, что этот кошмар больше не повторится. Меня какое-то время мама тоже не отпускала от себя, но потом и я стал ходить в школу. Определили меня в школу № 1. Нет учебников, нет тетрадей, нет чернил, нет карандашей — ничего нет. На весь класс было по два-три учебника. Сейчас мне даже трудно представить, как проходил процесс обучения. Но как-то проходил. Где-то что-то доставали.
Вместо чернил я пытался выпаривать сок из ягод бузины. Получалась какая-то тёмная жидкость, которая при письме оставляла бледный след, но прочитать можно было. Все записи вёл в книгах между строчками, а листы чистой бумаги использовал только для контрольных работ и диктантов. Не только я, но и все школьники испытывали такие же трудности.
Что еще запомнилось — постоянный холод. В школе было печное отопление. То ли не было дров, то ли их было мало, но на уроках мы не раздевались. Мёрзли руки. Бывали даже случаи, когда на классной доске появлялась ледяная корочка после стирания мела с доски мокрой тряпкой. Мел скользил по доске, не оставляя следа. Потом стали выдавать нам школьные завтраки. Состоял такой «завтрак» из кусочка чёрного хлеба (хлебные карточки ещё не были отменены), намазанного вареньем. Позже хлеб и варенье стали выдавать сразу на месяц. Получалась пол-литровая банка варенья и какая-то часть от буханки хлеба. Такое положение было вплоть до окончания войны.
Постепенно налаживалось обеспечение учебниками, письменными принадлежностями, тетрадями. Да и печи как будто стали топить лучше. В чём я ходил? На голове — солдатская пилотка, на ногах — отцовские туфли 43 размера (мой размер 39-й). Когда на туфлях стала отрываться подошва, я почему-то стал подшивать ее проволокой (думал, что будет прочнее, чем дратвой).
Школьные принадлежности носил в сумке от противогаза. В таком виде ходил не только я, но и большинство ребят. Так прошли занятия в пятом и шестом классах.
А в мае 45-го пришла Победа! Этот день запомнился мне как картинки в калейдоскопе: всеобщее ликование, слёзы, смех, музыка, танцы. Все обнимаются, целуются. Мы, мальчишки, тоже что-то кричали, бегали, прыгали. Со всех сторон раздавалась стрельба. Отсалютовал и я. У меня ещё с 1942 года был припрятан обрез винтовки и патроны к нему — на случай, если немцы захватят Геленджик, уйду к партизанам, и со своим оружием. Расстреляв все патроны, обрез выбросил: теперь он не нужен. Ликование в городе по случаю Победы длилось до глубокой ночи. Весь народ, в том числе и мы, дети, дождались окончания войны. Враг разбит. Победа за нами!»
